ТЕТЕРКАЯГ (на осмотре делянки, 1901 г.)

С доверенным лесопромышленной фирмы «Братья Крыкаловы» Карповым в августе 1901 года мы отправились на лодке в верховья Вычегды осматривать делянки, предназначенные к продаже с торгов Вологодским управлением государственных имуществ. По Вычегде подниматься нужно было два дня до делянки Тетёркаяг; ниже её река порожистая, быстрая, через пороги лодку тащили.

Наконец мы прибыли к становищу. Я вышел, причалил лодку крепко к берегу, где стояли две лодки. Место выше порога — курья, берега курьи заросли высокой травой осокой. По левую сторону реки видно было пустое пространство когда-то сгоревшего на этом бору леса, теперь редко на нём растут оставшиеся от пожара старые сосны.

Мы вышли из лодки и пошли недалеко от берега в старую избушку и встретили в ней двух стариков-братьев: старшего звали Терень, а младшего, кажется, Филипп. Терентий, по фамилии Уляшев, живёт с братом, ловят тетеревов на бору слопцами.

Старший брат Терентий, ещё очень бодрый, хорошо владеющий русским языком, знал меня, поздоровался со мной, засуетился… Отыскал метёлку, подметая сор в избе. А Филипп где-то в углу на полатях спал. Мы с доверенным Карповым сели на лавки друг против друга, смотрели на старика, подметающего пол. Я обратился к старику:

— Нельзя ли чайничек нам вскипятить? Сильно захотелось с долгой дороги чайку попить.

Старик поставил метёлку в угол, схватил ведро с лавки и побежал за водой, принёс воды, налил в чайник и повесил над челом печки, которая топилась. Сам подсел ко мне и спросил: «Этот господин кто будет?» Я сказал, что это доверенный лесопромышленной фирмы «Братья Крыкаловы» Карпов.

— Вот, дедушка, я приехал к вам лес в делянке посмотреть,— сказал старику Карпов.

— Делянку смотреть прибыли?..

Чайник скоро вскипел. Старик Терентий снял чайник и поставил его на столик. Я достал из-под лавки большой чемодан, подал его Карпову. Карпов отворил чемодан, достал чаю и положил в чайник, достал кошелёк с сахаром и два чайных прибора, достал связку калачей — сушки. Всё это было разложено на маленьком столике. Вдобавок к этому Карпов достал бутылку столового казённого вина и небольшой серебряный бокальчик. Старик, видя такую роскошь доверенного, обезумел — смотрел на нас, сидящих за столиком…

Карпов просил старика Терентия подсаживаться ко столу, подавая ему первому казённой живительной воды. Терентий выпил, Карпов ему налил второй стаканчик, сказал: «Об одном хромать будете…» Старик и второй стаканчик выкушал и поставил его на столик; сам, как я теперь вижу, начал умиляться, глядя на нас своими лукавыми глазами, почёсывая на брюхе свою грязную рубаху; отыскал где-то обрубыш от бревна, сел на него, как будто ожидая, скоро ли и его доверенный угощать чаем будет. Но лишнего стакана у нас не было. Я вижу, что старику хочется попить чаю, а потому попросил его подать свою чашку. В избушке у стариков не было никакой чайной посуды, кроме берестяных коробиц и деревянной, из которой они ели суп. Старик подал мне коробицу и просил в неё налить чаю. Карпов налил и предложил старику взять из кошелька кусок сахара.

Мы пили чай, перед чаем тоже выпили и живительной воды и закусили копчёной колбасой. Старик не видал колбасы — смотрел, что это за штука, похожая на головёшку? Карпов и старику дал попробовать колбасы. Старик долго смотрел на кругленький кусочек, перекрестился и начал жевать; она ему, не едавшему сроду колбасы, по-видимому, не понравилась. Карпов старику налил третий стаканчик живительной воды. Старик не отказывался, выпивал начистую и делался ещё больше наивным. Пожалуй, не прочь выпить был и четвёртый стаканчик.

Доверенный Карпов стал спрашивать старика, далеко ли делянка от избушки и каков в ней лес. Старик говорил, что от избушки до столба делянки считают семь вёрст:

— Граница делянки — маленькая речка-ручей. За этим ручьём небольшой бор. Вот этот бор делянка и есть. Я часто там хожу. Угодье там у нас — дозмеров ловим… Избушка около речки построена, порой там я и живу. Преж вот на этом бору угодье-то было, ноне всё сгорело. На горелом уж не живёт ни зверь, ни птица.

— А что, дедушка, ты доведёшь нас до делянки? Я заплачу тебе за это…

— Пошто не доведу? — сказал старик.— Доведу.

Я сказал Карпову, что старик хорошо знает, каков лес в делянке, спросите его ещё.

— А что, дедушка, каков лес в делянке?

Старик посмотрел лукавыми узенькими глазёнками на Карпова и сказал:

— Добрый лес в делянке, сплошь годится на брёвна! Только возить-то его далеко придётся. Потому и никто его не смотрит. Вы вот первые пришли смотреть. Тоже, поди, не купите? Поближе лесу-то довольно ещё есть… Всё больше по Печорскому тракту заготовляют. Меня, спасибо, не зорят. Угодье мне дороже вашего леса…

— А вот, дедушка, если мы купим этот лес в делянке, мы построим здесь новую большую избу, а я вас в сторожа возьму. Жалованье тебе, как рабочему, положим… Да и винцом угощать буду.

Старик слушал молча. Доверенный Карпов ещё налил ему стаканчик. Старик выпил и спросил: «Не сварить ли вам рыбки свежей? Поди, покушаете?» Карпов сказал: «Если есть рыбка, сварите!» Старик бегом побежал к реке, вытряс из морды сколько-то рыб харьюзов [хариусов], принёс их в избу и начал чистить; вычистил, положил рыбу в котелок и поставил в печку.

Я убрал со стола чайную посуду. Бутылка с живительной водой тоже была пустая. Мы с Карповым готовились кушать уху из свежей рыбы. Время было уже не раннее — солнце садилось за горизонт. Я вышел посмотреть с высокого места на узенькую полоску Вычегды. В курье крякали утки. В высокой траве осоке их было не видно. На быстром месте около порога плавился крупный харьюз, хватая летающих паутов над водой. Всё было тихо, нигде не слышно присутствия человека.

Я вернулся обратно, зашёл в избу. За мной в избу зашёл и Карпов, он тоже куда-то уходил, чего-то смотрел на сгоревшем бору. Старик Терентий давно изготовил свою уху, дожидался нас кушать. Мы достали каравай хлеба, ложки и стали хлебать прямо из котелка свежую уху. Перед ухой, достав новую бутылку, выпили по два стаканчика для аппетита, как говорится; также угостили и старика Терентия.

Карпов смеялся, говорил, что рыба по воде ходит, ещё наливал из бутылки. Скоро и эта бутылка оказалась пустая, и уха скушана. Мы поблагодарили Терентия за уху и повалились спать на полати. В избе было уже темно. Скоро мы заснули.

А старик Филипп так и не показывался нам, он, оказывается, больной, инвалид — ходит на деревянной ноге,— потому и не вставал со своей постели. Старик подбирал в избушке, обтирал столик, подмёл пол в избушке голичком и повалился тоже спать…

Когда утром я пробудился, было уже светло. Старика Терентия в избе уже не было, он пошёл ловить рыбу. Старик Филипп ходил с костылём около печки, которая топилась, чего-то варил. Доверенный Карпов, вижу, спит-похрапывает… А я ещё уткнулся в свою подушку, хотя лежу, не сплю. Смотрю, около нас ползают наевшиеся кровью пузатые клопы. Я их штук десяток придавил пальцем. Но всё же не слыхал, когда они нас кусали, спал. Эти паразиты-клопы, уже довольно мне знакомые, считаются обычным явлением.

Скоро появился в избе и старик Терентий. Он опять же принёс треплющихся харьюзов, почистил их, приготовляясь варить уху. Вижу, зашевелился и Карпов, поцарапывая себе затылок; видно, клоп за рубашку залез и ходит. Наконец он встал и ушёл на улицу. По-за ним и я тоже вышел на улицу…

Погода стояла на дворе хорошая, тихая. Птички чирикали около избушки в лесу. Пролетела с криком чёрная гагара над рекой. Видно было, как плавали в курье чирки; они уже начинали табуниться, приготовлялись к перелёту в южные тёплые края.

Вернувшись в избу, мы умылись и начали опять согревать чайник, готовились к осмотру делянки. Старик Терентий сидел, тоже дожидался нашего распоряжения. Уже давно был вскипячён им чайник, висевший в сторонке над челом печки. Хромой старик Филипп куда-то тоже потерялся, ушёл из избы.

Карпов разложил на столике чайную посуду и калачи, и мы начали пить чай. Кончив чаепитие, Терентий поставил сваренную рыбу в котелке на стол. Перед ухой выпили по два стаканчика живительной, также угостили и старика Терентия. Позавтракав как следовало, начали собираться в лес. Собирался с нами и старик Терентий. Он надел свой лузан; заткнув за спину маленький топорик, стоял перед нами, ожидая, когда мы двинемся. Долго только собирался Карпов: уложив свои вещи в чемодан, попросил Терентия положить его подальше. Терентий взял чемодан и отнёс его в свой маленький житник. И мы двинулись в путь…

Дорога по сгоревшему бору шла маленькой тропинкой. Старик Терентий шёл впереди. Он ещё проворно шагал через толстые обгоревшие брёвна. Бор с валежником и вершинами от старой использованной делянки уничтожен пожаром — так, примерно, года три назад,— но уже зарастал по местам высокой травой пыреем. На бору, с валежником и вершинами, много сгорело ещё и неиспользованных делянок. Пожарищем охвачено было пространство по р. Вычегде на 15 вёрст в длину и не меньше 7 вёрст ширину, пожар никто не тушил.

Наконец тропинка пошла под гору, показался лес еловой породы, смесь с листвинью и берёзой. Старик Терентий указал своим батогом, что здесь он ловит рябчиков силками. Ещё прошли водянистой тропинкой с версту, вышли на маленькую речку, через которую был проложен мостик. С речки вышли на бор. На бору стояла небольшая избушка. Я понял, что это и есть избушка на угодье.

Старик сходил в избушку и пошёл к речке, ничего нам не сказав. Только мы услыхали какой-то писк — не то зверьков, не то птичий. Старик скоро вернулся обратно. Я спросил Терентия, кто у него там пищит. Старик посмотрел на меня серьёзно, ответил:

— Это у меня там живут молоденькие лисички! Я их кормлю. Они знают меня и голос мне подают.

— А можно нам их посмотреть?

Старик сказал: «На обратном пути посмотрим, я их кормить буду. Тетерек принесу из слопцов». Недолго мы постояли у избушки, пошли за стариком по бору. Отошли сажень сотню — старик довёл нас до столбика, сказал: «Вот и делянка!» На столбике было написано толсто карандашом номер делянки, её площадь и год отвода. Карпов спросил старика Терентия, где конец делянки. Старик сказал, что конец там, где кончается бор:

— Никто тут не мерил — всё на глаз сделано. По моим словам лесная стража основалась. Вот пойдёмте по путику, по пути я ловушки свои посмотрю.

И мы пошли… Путик, по-видимому, шёл тропинкой возле речки. Старик забегал в сторону с тропинки, где у него ловушки, порой возвращался с добычей в руках, которую залаживал за пазуху лаза. Так шли мы за стариком версты три, смотрели толстые здоровые сосны. Карпов говорил:

— Хороший лесок! Можно его в Архангельск отправить. Хорошие доски вырежутся, первый сорт. Экспортный товарец…

Наконец дошли, бор кончался. Старик полные пазухи насовал в лузан те­теревов, сказал, что пойдём обратно. Пошли обратно к избушке. Зверьки нас услыхали, запищали. Старик сказал нам: «Идите за мной, посмотрите моих маленьких детей». Мы пошли за стариком и видим садок, где сидят зверьки. Садок сделан из тоненьких сосновых жердинок, поставленных вер­тикально вершиной вверх, как тын. Площадь загорожена небольшая: две сажени длины и две — ширины, высотой садок не больше печатной сажени.

Зверьки, молоденькие лисички, выбежали из своих гнёзд-ям, дожидают пищу. Старик Терентий изрубил одну тетёрку на части и бросил лисятам в клетку. Лисята наперебой расхватали мясо и убежали в свои норы. Старик изрубил ещё тетёрку и опять бросил. И эту скоро лисята растаскали. Старик лисятам принёс из речки воды. Так он накормил и напоил своих зверьков, которых было 7 штук; лисята взяты были от двух матерей-лисиц, живущих на этом бору.

Долго мы любовались с Карповым зверьками лисятами, хвалили старика, что он мастер искать их на бору. Зашли мы в избушку, посидели-потолковали немного со стариком, который рассказал нам, что на бору лес ровный: весь такой, какой видели. Его продавалось, то есть назначено к торгам, 10 тыс. комлей соснового и 2 тыс. комлей лиственничного. Старик ещё сходил к своим зверькам и скоро вернулся, сказав: «Живите с Богом…»

Мы обратно пошагали за стариком. Старик Терентий был невесел, он предчувствовал, что скоро настанет конец его угодью. Делянку продаст казна, будут заготовлять брёвна, явится много народу. Звери уйдут, птица улетит жить в другое место. Ну да и самим старикам уже немного жить…

С такими размышлениями мы шагали к старой избушке на Вычегде. К избушке пришли уже не рано. Опять начали пить чай, а перед чаем выпили бутылку живительной воды, угостив ею и старика Терентия, который всё что-то вздыхал… Наконец он опять пошёл трясти морду, принёс рыбы и начал её чистить и варить уху.

Доверенный Карпов успокаивал старика Терентия, подавая надежду на будущую жизнь: обещал ему построить новую избу и поставить его сторожем в избе. Карпов достал из кармана портмоне, достал из него золотую, пять рублей, и передал ему, сказав: «Вот тебе, дедушка, от меня за труды. Доволен ли?» Старик, получая золотую, благодарил доверенного Карпова.

Я спросил старика Терентия, долго ли он будет так держать своих лисят. Терентий говорил, что пока они не вырастут и шерсть их не покроется остью, убивать не будет. Терентий рассказал, что и мать их часто к ним ходит и начинает глодать жёрдочки. 

— Я боюсь, чтобы она своих детей из засады не освободила. Другой матери нет: кто-то, видно, её убил. Только одна ходит по ловушкам-слопцам, достаёт из них птицу. Да ещё повадился медведь. Он много кушает глухарей из ловушек. Тоже, видно, недалеко проживает. Вот придёт осень, сыновья у меня придут лесовать белку и медведя в берлоге найдут и убьют…

Терентий поставил на стол котелок с ухой, и мы с Карповым начали кушать. Перед ухой опять бутылку, четвёртую по счёту, выпили живительной воды. Карпов больше угощал старика Терентия. Время было уже не раннее. Мы с Карповым решили ночевать в избушке у старика Терентия и рано утром плыть к дому.

Старик Терентий рассказывал нам про своё житьё на новом месте — в основанной им новой деревушке Пузле, в которой три дома. Деревушка Пузла от избушки Тетёркаяг находится в восьми верстах, а от Печорского тракта в стороне на три версты. Старик говорил, что много делянок отведено по Печорскому тракту близ их деревни, только лесок-то не шибко хороший, не такой, как здесь,— суковатый и короткий, вершина никуда не годится, кроме дров…

— Да, я знаю, бывал, смотрел эти делянки, и заготовляли по речке Подоре в прошлом году. Поэтому и захотелось посмотреть вот эту делянку. Вижу, что лесок вывозку оправдает, предложу хозяевам её купить. Сплав брёвен здесь благополучный — не надо молем плавить.

Я вижу, старик бы ещё хочет выпить, мало ему попало сегодня в голову, но вина у доверенного осталась только одна бутылка, которую он бережёт для себя. Так мы и легли спать.

На следующий день встали рано. Напились чаю, перед чаем выпили живительной воды по два стаканчика, угостили и старика Терентия; забрав свой багаж, поплыли к дому. Лодка наша по быстрому месту реки Вычегды плыла, как пароход. Проплыли быстрые порожистые места. Река делает крутой поворот с севера к западу, течение её сделалось тихое. По обоим берегам идут луга-сенокосы и частые избушки. Здесь мы останавливались ловить рыбу удочкой, но рыба не клевала, клёв прошёл.

Около речки Подоры на Вычегде есть глубокое место, где водится крупная рыба сёмга. Сёмга порой поднимается вверх. Навстречу нам попали три сёмги: когда они идут, видно, как от них идут волны. Рыбы услышали шум нашей лодки и заворотились, но быстро пошли обратно на глубокое место, показывая нам свои широкие хвосты. Карпов удивлялся тому, что в самом верховье Вычегды есть ещё крупная рыба сёмга.

Проплыли речку Чер. Пошли опять лужистые места — покосы. Доплыли до избушки Пэдэр Егора [Егора Фёдоровича], где часто мне приходилось бывать и охотиться на уток (о нашей охоте с Егором у меня имеется рассказ «Удачная охота»). В то время Егор Фёдорович был в избушке, он чистил пожни и ловил рыбу. В избушке у Егора Фёдоровича мы попили чайку и поплыли к дому. Река Вычегда при впадении в неё реки Воль стала показываться уже широкой рекой, с обрывистыми берегами.

Так мы вдвоём с доверенным Карповым ездили осматривать делянку на Тетёркаяг и любовались в ней лисятами, которых старик Терентий выкармливает в своём питомнике. Теперь это можно назвать редкостью.

14 марта 1935 г., с. Вильгорт