ПОЗНАНИЕ СЕВЕРА
Вряд ли кто сможет назвать день и час, когда рождается писатель, способный рассказать не об увиденном и услышанном, а о познанном. Когда в военные годы подросток Василий Журавлёв пошёл на курсы авиарадистов, он вряд ли думал, что большую часть своей жизни он посвятит не радиоключу, а раздумьям над чистым листом бумаги.
Профессия радиста была престижна: твёрдая зарплата, казённая форма, авторитет. Он и строил свою жизнь по выбранной профессии — после окончания войны поехал в Архангельск поступать в техникум связи. Вот только в этом техникуме не было стипендии, а без неё учёба была невозможна, ведь ожидать помощи от родителей было нереально: он был старшим в большой семье, где мама — учительница начальных классов, отец — израненный на войне плотник. Попытался поступить в мореходное училище на полное государственное обеспечение, но не помогли даже документы и стаж радиста — не прошёл по здоровью. Да и о каком здоровье подростка из голодного тыла можно говорить через три года после окончания войны?
Как-то отец сказал, что послевоенные годы были тяжелее военных.
Он говорил, что повезло при возвращении: в Нарьян-Маре завербовался на промысловую полярную станцию. Сегодня может показаться странным: мол, что за добровольная ссылка в края, куда Макар телят не гонял, мол, кто ж по доброй воле поедет в тундру северней Воркуты… Но другого пути не было, а потому и воспринималась работа в Заполярье не тягостью, а возможностью не только самому встать на ноги, но и не быть обузой семье. Впрочем, северянин из печорского села, расположенного за Полярным кругом, работу в тундре воспринимал не ссылкой, а естественным началом рабочей жизни. Там, на берегу Хайпудырской губы, были сделаны первые шаги на пути познания не только Севера, но и русского языка и литературы.
Сейчас я говорю об осознанном чувстве. Неосознанная любовь к родному языку рождается с первой колыбельной, спетой матерью, неосознанная любовь к Родине зарождается с первым вздохом, первым услышанным звуком природы. Но порождённое не есть освоенное. Далее через всю жизнь идёт процесс самосовершенствования, когда новое знание порождает свежие, глубинные чувства — те, которые писатель способен вынести на бумагу стихотворением, рассказом, повестью. Если музыка — единственный «консервант» эмоций времени, то литература — единственный «консервант» чувств.
Василий Журавлёв и до зимовки много читал, как любой ребёнок сельской учительницы. Уважение к книге было сформировано в нём сызмальства. А на зимовке, в свободное время между вахтами, он читал запоем. Сначала осилил всю библиотеку промысловой станции, затем заказывал новые книги с каждой почтовой оказией. Вёл дневники. Ничего особенного в его тетрадях нет. Более того, нет ни одной попытки написать рассказ. Только бытовые записи, размышления о прочитанном. Чаще — подростково-наивные. И тем не менее пара сохранившихся юношеских
тетрадей всегда лежала в его рабочем столе. Видимо, скупые записи пожелтевших страниц будили воспоминания, а те, в свою очередь, давали повод новому рассказу или повести.
Первый рассказ о Заполярье — «Доктор Зелёного мыса» — был опубликован в журнале «Смена». Впрочем, тема зимовки на промысловой полярной станции проходит через всё его творчество. Однажды со станции Синькин Нос в газету «Нарьяна вындер» пришла радиограмма. Это были первые стихи Василия Журавлёва. Редактора удивили не столько поэтические строки, сколько способ их доставки — автор передал текст азбукой Морзе. Стихотворение было опубликовано. С этого стихотворения начался творческий путь Василия Журавлёва-Печорского.